Шоколадная война - Страница 27

Кто-то дремал на сидении рядом с ним.

- Эй, Рено, держись!

Джерри оглянулся и «зеленые зайчики» запрыгали у него в глазах, когда он оторвал их от страниц учебника, чтобы заглянуть в лицо тому, кто говорил с ним. Откуда-то он был с ним знаком, может быть, он его где-то видел, когда учился в младших классах. Он закуривал сигарету. Как и все курящие, он наверное, злился на табличку «Не курить». Он закачал головой: «Парень, ну ты действительно даешь! Показать зад Лайну, этому выродку! Прекрасно!» - он выпустил дым. В глазах у Джерри защипало.

- Ой! — воскликнул он, чувствуя себя глупо. И удивился: забавно, все это время он думал об этой ситуации, как о личной борьбе с Братом Лайном, словно на планете были лишь они вдвоем. Теперь он понял, что все давно уже вышло за пределы их личного пространства.

- Меня тошнит от продажи этого проклятого шоколада, — сказал этот парень. У него на плечах вместо головы был огромный, полный прыщей чемодан, его лицо напоминало карту рельефа местности, а пальцы были желтыми от никотина. — В «Тринити» я проучился два года и переехал из Верхнего Монумента, когда еще был новичком, и, Христос, я устал от всех этих распродаж, — он попытался выпускать дым колечками, но у него ничего не получалось. Плохо то, что дым летел в лицо Джерри и щипал глаза. — Если не шоколад, то рождественские открытки, если не открытки, то мыло, не мыло, так календари. Но ты знаешь, что?

- Что? — спросил Джерри, отрываясь от своей невыученной географии.

- Мне и в голову не приходило сказать «нет» в отличие от тебя.

- Я получил несколько уроков, — сказал Джерри, на самом деле не зная, что и сказать.

- Парень, знаешь, ты крут, — восхитился «Чемодан прыщей».

Джерри покраснел от удовольствия и от презрения к себе. Кому не приятно, когда им восхищаются? И он почувствовал вину зная, что это были ложные претензии на все восхищения этого парня, и что он, ко всему, никогда не был крут. Его голова болела, и желудок угрожающе дергался. Ему опять предстояла встреча с Братом Лайном и утреннее зачитывание списка. И это было каждое утро.

Около школьного входа его ждал Губер. Он стоял напряженно и встревожено среди всех, ожидающих начало занятий – словно заключенных, не спешащих приступить к работе, до последнего момента не выпускающих изо ртов сигарет. Они это сделают, только когда прозвенит звонок. Губер отвел Джерри в сторону. Тот виновато последовал за ним, понимая, что Губер не являлся веселым счастливчиком, и он знал, когда начнется урок. Что случилось? Он не знал, как выпутаться из собственных забот, чтобы еще заботиться и о Губере.

- Боже, Джерри, для чего ты это делаешь? — спросил Губер, когда они отделились от толпы курящих.

- Делаю что?

Но он знал, что имел в виду Губер.

- Шоколад.

- Я не знаю, Губ, — сказал Джерри. У Губера это не выглядело фальшивым восторгом, как у того парня из автобуса. — Это правда, я не знаю.

- Ты напрашиваешься на неприятности, Джерри. Брат Лайн встревожен.

- Смотри, Губ, — сказал Джерри, желая успокоить его и стереть тревогу у него с лица. — Это не конец света. Четыреста человек в этой школе продают шоколад. Что особенного, если меня среди них не будет?

- Все не так просто, Джерри. Брат Лайн не оставит тебя в покое.

Ожидаемый звонок зазвенел. Окурки полетели в канаву или были расплющены и утоплены в ящике с песком, что около двери. Парни из последних классов еще какое-то время курили. Те, кто сидел у себя в машине, слушая музыку, передаваемую по радио, выключали приемники и закрывали за собой машины.

- Ой, «Миленький» идет, парни, — сказал кто-то скороговоркой. Это была одна из ослиных традиций «Тринити», символизирующих дружбу. Джерри не успел рассмотреть, кто же это был.

- Будь на высоте, Джерри! — шептал Эдамо уголками рта, он лютой ненавистью ненавидел Лайна.

- Видишь, как слова расползаются? — шипел Губер. — Что важнее для тебя - футбол и твои оценки, или же паршивая распродажа шоколада?

Звонок зазвенел снова. Это означало, что через две минуты двери классов будут закрыты на ключ.

К ним приблизился человек по прозвищу Бенсон. Он был неравнодушен к новичкам. Было бы неплохо проигнорировать его, чтобы остаться незамеченными и не вступить с ним в контакт. Но было ясно, что Бенсон направлялся именно к ним. Он был дураком, хотя и знал об отсутствии собственных тормозов, как и о собственном абсолютном равнодушии к любым правилам.

Когда он приблизился к Джерри и Губеру, то начал подражать Джиму Кенни, похлопывая себя ладонями и сутуля плечи: «Эй, парни. Я мог бы… я мог бы походить в ваших ботинках… я мог бы походить в ваших ботинках… в ваших, мальчик с мельницы…» Он играючи стукнул Джерри рукой.

- Да пошел бы ты куда-нибудь со своими ботинками, Бенсон, — крикнул кто-то. И Бенсон начал плясать - теперь он был Сэмми Дейвисом, широко раскинув руки, отбивая ногами чечетку и изгибая тело.

Поднимаясь по ступенькам, Губер сказал:

- Сделай доброе дело, Джерри, начни заниматься шоколадом – сегодня.

- Нет, Губ.

- Почему нет?

- Я всего лишь не могу. Я так решил.

- Хренов «Виджилс», — прошептал Губер.

Джерри ни разу не слышал, чтобы Губер ругался. Он был кротким – из тех, кто всегда падает с первым же ударом кулака, из тех, кто может простить тебе все, что угодно, он был беззаботным, и он всегда бегал по дорожке вокруг поля, пока все остальные нервозно сидели, если тренера случайно позвали к телефону.

- Это не «Виджилс», Губ. Они тут больше не причем. Это я.

Они остановились около шкафчика Джерри.